Хундертауэр - Страница 89

— Я понимаю, что от ваших гоблинских богов это не спасет, — с достоинством пояснил он в ответ на нетерпеливое сопение генерала. — Но лес и правда до боли родной. Прямо не знаешь, с какой ветки сиганет очередной топорастый.

— Ты своих не бойся, ты гномов… — генерал озадаченно прикусил язык. — Ха, гномов. Ну, гномов ты уж подавно не бойся, еще не хватало бояться этих культяпых. Бойся ты, к примеру, дождя с градом, вот уж что точно в походе не в радость!

— Не буду я бояться. Мы, паладины, таким премудростям гражданского быта не обучены. Застегните пряжки кто-нибудь!

— Еще один будущий генерал — одеться сам не может, — вздохнула эльфийка, однако на помощь выдвинулась, что Панк с удовольствием отметил как несомненный признак прогрессирующей субординации. Еще немного поднажать, и вовсе перестанет намекать на его генеральскую тупость!

Пряжек в хитром оркском плейте оказалось немного, ремешки на ножных и ручных гнутых пластинах Кижинга ловко затягивал сам, так что за какие-нибудь пять минут вместо мятого и рваного, как все путники, темнокожего субъекта самого разбойного вида среди гоблинов образовалась цельная статуя синей стали. Яйцевидный с выпяченной решеткой забрала шлем-армэ погреб под собой последние свидетельства орочьей неблаговидности — устрашающие клыки, бешеные от природы глаза с синеватыми белками и написанное на физиономии крупными рунами выражение беспредельного цинизма. Орк легко, словно бы не был отягощен двумя пудами железа, нагнулся за сложенными под ноги мечами и с видимым удовольствием выпрямился во весь рост.

— Этого будем парламентером посылать, — предсказал сведущий в военных предприятиях генерал. — Ежели, конечно, найдем белую тряпку на флаг. Ему в тылу врага только шлемак снять, дабы произвести на супостатов эффект мгновенного удручения. Я сам, помнится, как увидел его поперву, гарцующего в этом самом облачении, успел с половиной штаба о заклад побиться, что не иначе как благородного сословия хуманс, не замеченный, не ухваченный, в порочащие, это самое, связи ни в жисть! А он как сними шлем, да как гаркни что мол узнал от знакомого ассасина, с которым вместе по гетерам шлялись на спертые у местного барона динарии, что нам воины требуются! Уж не упомню, чтоб второй раз эдак влетел. Неделю ходил трезвый, все корил себя за поспешание и вздорный нрав. Потом правда отыгрался на нем же, когда по злобе поспорил с теми же выигравшими, что мол они его и впятером налетев не отделают!

— Таааак, — глухо донеслось из-под оркского забрала. — Вот это что было за крещение! А я-то по сию пору голову ломаю: чего налетели?..

Генерал независимо двинул облитыми кольчугой плечами.

— Проиграйся сам эдак по моей милости! Тут уж не до деликатности. Трудно тебе было оказаться приличным хумансом? Или уж, буде выпало орком родиться, носил бы свои оркские ламелляры или шкуру звериную! А выпендрился — получай по заслугам, — генерал повернулся к внимающим гоблинам. — Пусть-ка, думаю, ему горячих навтыкают! И на все, что еще осталось от жалования, замазал с народом, что мол им его не одолеть и скопом. Не жалко уже! Народ-то у нас при штабе отпетый водился, те еще мордовалы, с иными я и сам бы вставать на двобой остерегся. А он как пошел их махать! Сперва тех пятерых, потом иных, что набежали его крутить во избежание… Когда наконец угомонили, вакансий при штабе моем образовался почти что полный набор. Так и не пошли на войну!

— Как одолели? — профессионально возлюбопытствовал Зембус. — Я не к тому, чтоб сразу повторить, но мало ли какая оказия!

— Подпустили бабу с дубиной, и на нее-то у него именно рука и не поднялась, — догадался Чумп. — Я откуда знаю? С Хастредом на моей памяти была такая же история. Она ему в рыло, раз, другой, дубина сломалась, она в кулаки, а он ей знай лепечет что-то про уста и очи.

Хастред возмущенно проревел что-то неразборчивое из недр Добрыниной кольчуги, в которую как раз втискивался.

— Со спины чем-то тяжелым звезданули, — хмуро признался Кижинга.

— Бочонком, — уточнил генерал. — С селедкой. Тяжелый, зараза, поднял-то я его на раз, а вот швырнуть через пол-лагеря оказалось непросто! Ну, довольно уже предаваться сим приятным воспоминаниям, отложим до привала, а лучше до победы над гномами, вот ужо тут я вам такого расскажу — животики надорвете! Ты, грамотей, молодец, снарядился славно. А ты что же, брезгуешь воинской справой, колдун злонравный?

— Брезгую, — согласился друид и в подтверждение слов своих отпихнул кольчугу ногой. — Ну ее, эту справу. Опять примешь не за того, и пошлешь вот этих самых пятерых меня тоже отметелить. А потом еще бочкой селедки отоваришь. Я лучше так, по старинке.

— И на меня не косись, я такое уже пробовал носить, — Чумп поддел многострадальную цепную рубаху сапогом и тоже откинул подальше. — По всем статьям шуба, только жесткая и не греет. Ни повернуться, ни в карман к друиду слазить без лишнего трезвона. Сам носи, тебя хоть украшает.

— Это вы мне ее сватаете? — удивилась эльфийка, к чьим ногам кольчугу ненавязчиво подпинали. — Благодарствую, фасон не мой. Вот шапочку я бы примерила, стильная шапочка, если б те гзуры не отрастили себе репы лошадиного размера. В таком корыте я ванну принять могу, и еще следить придется, чтобы не утонула.

Других претендентов на шлемы не нашлось, кроме Вово, на обширную голову которого как влитой сел головной убор старшего богатыря. Похищенный Чумпом у гноллов походный инвентарь распределили по-братски, то есть, как все лучшее, отдали ребенку, за исключением отхваченного Зембусом колотила и разобранных Чумпом и Хастредом луков. Вово воспринял доверие безропотно, ловко увязал барахло в один плотный тюк; невостребованную кольчугу эльфийка брезгливо затолкала в свой чудесный рюкзачок, а паладин завладел рогатиной с деревянным пером, недоверчиво фыркнул и на пробу слегка пырнул ею генерала. Твердая древесина скрежетнула по кольцам кольчуги, генерал возмущенно отмахнулся.